Упоминание о Воронеже в документах XIII-XVII веков
В течение последующих 60 лет русские летописи молчат о Воронеже: каких-либо крупных событий, которые могли бы заинтересовать летописца, в южной части Рязанского княжества, отдаленной от политических центров Руси, не происходило.
Второй раз слово «Воронеж» появляется на арене, отечественной истории в 1237 г. в летописном рассказе о трагических для Руси событиях в связи с началом татаро-монгольского нашествия. Вот как описано начало Батыева нашествия на Русь в большинстве сохранившихся списков Никоновской летописи:
«Того же лета1 приидоша от восточныя страны на Рязанскую землю, лесом, безбожнии татарове, с царем их Батыем, и пришедше сташа первое станом по Онозе2, и взяша ю и пожгоша. И оттоле послаша послы своя3 к великому князю Юрью Рязанскому Ингворовичю, и к брату его ко князю Олгу Ингворовичю и прочим князем рязанским, просяще у них десятины во всем: в князех, и в людех, и в конех, и в доспесех. Князи же рязанстии князь велики Юрьи Ингворовичь и брат его князь Олег Ингворовичь, и муромский и пронские князи отвещаша послом Батыевым, глаголюще: «коли нас не будет, то все ваше будет»4. И тако начяша совокуплятися, и выидоша противу их в Воронож5, хотяху брань с ними сотворити тамо: а к великому князю Юрью Всеволодичю послаша, зовуще его к себе на помощь противу безбожного царя Батыа; князь велики же Юрьи Всеволодичь Володимерский сам не поиде, ни силы своеа не посла, и не послуша молбы рязанских князей, но хоте о себе сам особь сотворити брань... Князи же рязаньстии, и муромстии и пронстии изшедше противу безбожных, и сотвориша с ними брань, и бысть сечя зла, и одолеша безбожнии измаилтяне, и бежаша князи во грады своя. Татарове же, разсверепевше зело, начяша воевати землю Рязанскую с великою яростию, и грады их разбивающе, и люди секуще и жгуще, и поплениша ю и до Проньска. И приидоша окаяннии иноплеменницы под столный их град Рязань, и оступиша град их столный Рязань месяца декабря в 6 день»6.
Летописные известия о нашествии Батыевых орд на Рязанскую землю хорошо дополняются сохранившимся памятником древнерусской литературы — «Повестью а разорении Рязани Батыем». Это произведение дошло до нас в списках XVI в. и более поздних, но, как показали исследования Д. С. Лихачева, оно было хорошо известно русским летописцам и раньше7. В «Повести», приводящей много подробностей о татаро-монгольском нашествии, слово «Воронеж» встречается значительно чаще, в соответствующих местах летописей. Так, в «Повести» сообщается, что Батый пришёл «на Русскую землю со множеством вой татарскыми, и ста на реке на Воронеже блиа Резанскиа земли»8. Отвергнув притязания Батыя, князь рязанский Юрий Ингваревич после совещания с другими младшими князьями послал к нему для переговоров сына Федора, «и князь Федор Юрьевич прииде на реку на Воронеж к царю Батыю»9. Батый убивает Федора. После разгрома татарами Рязани на пепелище возвращается брат великого князя Ингваръ Ингваревич, находившийся во время рязанской трагедии в Чернигове. Он хоронит погибших в Рязани, а затем идет «на реку на Воронеж, иде убье» бысть князь Федор Юрьевич»10 и находит тело племянника.
Отметим, что в «Повести о разорении Рязани Батыем» нет упоминания об Онузе (или Онозе), где, по летописному рассказу, находился первый стан Батыя. Она сообщает, что Батый остановился не на Онузе, а «на реке наз Воронеже». «Повесть» неоднократно переписывалась в XVI-XVII вв.; наиболее ранние ее списки, дошедшие до нас, датируются XVI в. В это время географический термин «Воронеж» (река, а с 1585 г. и город) получил широкую известность в Русском государстве и был понятен читателям, тогда как летописная Онуза уже забылась. Замена «Онузы»» более широким в географическом смысле термином — «река Воронеж», конечно, не случайна11. Искать летописную Онузу нужно, несомненно, вблизи от р. Воронежа12 В «Повести» слово «Воронеж» всюду соединено с поясняющим его термином «река». Переписчики этого произведения в XVI в. знали реку с названием «Воронеж» на южной окраине Рязанской земли и, видимо, считали, что во времена Батыя речь могла идти только о ней.
Можно было бы привлечь еще один исторически источник, где встречается упоминание о Воронеже в связи с нашествием Батыя на Русь, на этот раз — документ мемуарного характера. Мы имеем в виду записки венгерского монаха Юлиана, побывавшего на Руси дважды в 1235-1238 гг.13. Описывая разделение войск Батыя на несколько частей перед нападением на русские княжества, он сообщает, что «третья часть остановилась против реки Дона близ замка.., также княжества русских». После слова «замка» следует его название, причем в одном из сохранившихся списков сочинения Юлиана замок назван Ovcheruch, а в другом — Orgenhusin. Венгерский историк Л. Бендефи, опубликовавший в 1937 г. записки Юлиана, предположил, что речь идет о Воронеже. С его мнением полностью согласился автор русского перевода и комментариев к нему С. А. Аннинский, который прямо написал: «близ замка Воронеж»14.
Записки Юлиана в переводе С. А. Аннинского в последнее время были использованы московским историком В. В. Каргаловым для выяснения путей нашествия Батия на Русь. В. В. Каргалов считает установленным, что Юлиан упоминал именно о Воронеже. Ссылаясь на Юлиана, В. В. Каргалов в своих работах без всяких комментариев пишет о расположении монголо-татарского войска «блиэ замка Воронеж»15. Как видно из текста его работ и, особенно из карты, приведенной в книге «Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси» (стр. 71), он размещает «замок Воронеж» на месте нынешнего г. Воронежа, областного центра. Однако слова Ovcheruch (Овхерух)16 и Orgenhusin (Оргенхузин или Оргенузин) весьма далеки по звучанию от слова «Воронеж». Зато Orgenhusin очень похоже на летописную Онузу, где, по словам русских летописцев, останавливался в 1237 г. Батый. Увидеть в упомянутых Юлианом географических терминах Ovcheruch и Orgenhusin слово «Воронеж» мы не можем.
Слово «Воронеж» после второго его появления в летописях в 1237 г. вновь надолго исчезает из летописных рассказов. На Руси установилось татаро-монгольское иго. В результате вражеского нашествия погибли сотни тысяч русских людей, полностью были разрушены многие города, запустели прежде цветущие земледельческие районы. Ханы Золотой Орды взимали с русского народа тяжелую дань, совершали новые походы на русские земли, разоряли население. Татаро-монгольское иго затормозило процесс политического объединения на Руси. Русские земли надолго попали в зависимость от Золотой Орды. Вновь усилились центробежные силы в политическом устройстве Руси, княжества продолжали дробиться на мелкие уделы. Соперничавшие между собой князья зачастую обращались за помощью к татарским ханам и приводили на Русь новые татарские полчища для борьбы со своими противниками. Но и в этих тяжелых условиях русский народ продолжал вести борьбу против иноземных захватчиков-поработителей.
Следующее летописное упоминание интересующего нас слова встречается в рассказе о расправе татар с населением Курского княжества в 1284 г., причем летописи говорят на сей раз не о «Воронеже», а лишь о «Воронежских лесах». Против татарского баскака17 Ахмата, «державшего баскачество Курского княжения» и жестоко угнетавшего народ, вспыхнуло восстание. В ответ татарский отряд, посланный ханом Ногаем, подверг страшному разорению владения удельных князей Олега и Святослава. Рассказ об этом событии вставлен в Никоновскую летопись под специальным заголовком «О Курском княжении»18. Князь Олег назван в летописи «Рыльским и Воргольским», князь Святослав — «Липовечским» («Липечким», «Липецким»). Татары «приидоша ратью ко граду Ворголу месяца генваря в 13 день». Олег бежал с женой и детьми «в Орду», к татарскому хану Телебуге — своему покровителю, а Святослав — «в Резань в лесы Вороножскиа»19. Далее в летописи сообщается, что татары «пришедше все княжение взяша Олгово и Святославле, и старейших бояр взяша 13. и стоаше двадесять дней, воююще по всему княжению»20.
Географически место разбоя татар следует, видимо, локализовать районом г. Рыльска и прилегающей к нему территории (западная часть современной Курской области и северо-восточная часть современной Сумской области, где протекает р. Воргол). Вопрос о месте летописного города Воргола и географическом районе владений Липовечского (Липецкого) князя Святослава был предметом острых научных споров21.
Мы не можем поддержать тех историков, которые видят летописные города Воргол и Липовечск (Липецк) на месте современного с. Воргола в Елецком районе Липецкой области и современного г. Липецка, областного центра. Место расположения летописного г. Рыльска не вызывает сомнений, он всегда располагался там, где находится сейчас: на берегу р. Сейма (прежнее название реки — Семь), в Курской области. По прямой линии от г. Рыльска до жр. Воргола в Елецком районе Липецкой области — 300 км. В условиях зимы, в течение каких-то двадцати дней татарский отряд не мог одновременно действовать в двух, столь удаленных друг от друга географических районах. Да и название современного г. Липецка появилось только в XVIII в. На его месте в XVII в. существовало село под названием «Малые Студенки Липские», затем — поселок «Липские заводы».
Где же могли находиться «Воронежские леса», упомянутые в летописи? Скорее всего там, где они находятся и сейчас, у р. Воронежа. А. И. Бунин и И. С. Абрамов22 предполагали, что «Воронежские леса» располагались у городка Воронежа на Черниговщине. Доводы их сводились в основном к тому, что поблизости от черниговского Воронежа находятся и Рыльск, и летописный Воргол, и летописный Липецк и что Святославу незачем, мол, было бежать за тридевять земель. Но ведь Олег, князь Рыльский и Воргольский, бежал очень далеко, «в Орду». Из летописного рассказа видно, что и Святослава путь был не близок. За ним, как и за Олегом, «гнашася» татары; преследователи вернулись уже тогда, когда вовсю шел разгром Рыльского, Воргольского и Липовечского (Липецкого) княжеств оставшимися татарами. Путь к р. Воронежу издавна был знаком жителям Черниговщины (об этом мы еще скажем ниже), до р. Воронежа прежде простирались пределы Черниговского княжества.
Никак нельзя также сбросить со счета упоминание о Рязани в Никоновской летописи («побежа в Резань в лесы Вороножскиа»)23. Зачем составителю этой летописи надо было добавлять лишние слова в текст, когда он и так при описании «зла в великом княжении в Курском» сокращал какую-то древнюю повесть — недошедший до нас источник летописного рассказа — и даже специально сообщил, как мы видели, об этом? Составитель Никоновской летописи во всяком случае был уверен, что Святослав жал к р. Воронежу, на окраину Рязанской земли, а не к черниговскому городку Воронежу. Даже если допустить, что пояснение «в Резднь» вписано именно составителем: Никоновской летописи, а в древнем источнике этого летописного рассказа таких слов не было, то почему добавление русского книжника не должно соответствовать действительности? Ведь оно написано знающим, образованным для своего времени человеком.
Но главное, на наш взгляд, заключается в географическом толковании и понимании на Руси термина «Воронежские леса». Под этим термином подразумевались не вообще какие-то неопределенные леса у р. Воронежа или около городка Воронежа на Черниговщине. «Воронежскими лесами» назывались конкретные лесные массивы в среднем течении р. Воронежа. Такое толкование термина хорошо прослеживается по более поздним документам, относящимся к XVI—XVII вв. Так, в документах об организации сторожевой службы на юге Русского государства в 1571 г. отмечается, что одна из ряжских сторож стояла «на Ломовой речке под большим Воронежским лесом»24. В писцовой строельной книге Козловского уезда 1636 г., в описаниях уезда, сделанных в 1638, 1646, 1651 гг., термин «Большой Воронежский лес» встречается постоянно; этот лес простирается к северу и запасу от места слияния Лесного и Польного Воронежей25. Свои названия имели и меньшие по размерам леса, примыкавшие к Большому Воронежскому лесу (например, «Юрьев лес», «Хобот», «Хоботец»).
Слово «Воронежские» применительно к лесам являлось, по нашему глубокому убеждению, топонимом, именем определенного места. Такое значение оно имело, по всей вероятности, и в 1284 г. Под городком Воронежем в Черниговской земле не было и нет «Воронежских лесов», лесные массивы имеют там другие названия.
Начиная со второй половины XIV в. в летописях неоднократно встречаются упоминания о р. Воронеже. Сомнений по поводу географического расположения этой реки у исследователей не возникает. Летописная р. Воронеж второй половины XIV в. и современная р. Воронеж — одно и то же.
В XIV в. быстро растет и усиливает свое влияние на Руси Московское княжество. Московские князья берут на себя инициативу в объединении русских сил для борьбы с татарами. В 1380 г. объединенное русское войско, возглавляемое московским князем Дмитрием Ивановичем, в исторической битве на Куликовом поле у Дона побеждает татаро-монгольские полчища хана Мамая. Реки Дон и Воронеж попадают в поле зрения не только Рязанского княжества, в пределах которого находятся их верховья, но и Московского. Перед Куликовской битвой князь Дмитрий Иванович посылает к рекам Дону и Воронежу московские сторожи, которые следят за движением Мамая26. В Москве становится хорошо известным речной путь по Дону, а затем и по р. Воронежу с выходом в Дон27.
На грани XIV и XV столетий в ряде русских летописей появляется упоминание о городе с названием, весьма похожим на «Воронеж». Мы имеем в виду документ, известный под названием «Список русских городов, дальних и ближних». Этот документ помещен в летописях в виде особого раздела, без указания даты, после слов: «А се имена градом всем Русским, дальним и ближним». Как показали исследования видного советского историка академика М. Н. Тихомирова, «Список» был составлен в конце XIV или в начале XV в. До нас он дошел в копиях, относящихся к XV и XVI столетиям28.
В «Списке» среди «Киевских городов» указан г. Вороно. Именно такое написание названия этого города даетсяз в Воскресенской летописи29. Упоминание о нем среди городов, расположенных к востоку от Чернигова, и почти полное совпадение названий убеждает нас в том, что речь идет о черниговском городе Воронеже, нынешнем поселке Сумской области. Вот города, названные в тексте «Списка»,, начиная с Чернигова: «на Десне Чернигов, Омелники, Сновеск, Брянческ, Рястовечь, Унеятин, Новгород Северский, Трубческ, Путивль, на Семе Рылеск, Куреск на Тускоре, Коршев на Сосне, а на Суле Снегород, Сокнятин, Грошин, Чемосов, Утешков, Синець, Кляпец, Ромен, Ковыла 30, Вороно, Сал, Песьи Кости, Хотен, на Пеле Ничан, Городище, Лошицы, Жолважь, на Ворскле Хотмысль»31. Все эти города находились к востоку, северо-востоку и юго-востоку от Чернигова; некоторые из них: существуют сейчас32. М.Н. Тихомиров посвятил анализу «Списка» специальную статью, в которой перечисленные выше города он справедливо считает «черниговскими». М. Н. Тихомирову удалось определить географическое положение ряда исчезнувших русских городов, но выяснять место черниговского г. Вороно он, видимо, из-за недостатка источников, не стал33. В монографии М. Н. Тихомирова «Древнерусские города» упоминания о черниговском г. Вороно вообще нет.
Полезно подметить и то обстоятельство, что в «Списке русских городов, дальних и ближних» среди «Рязанских городов» (их названо 30) нет Воронежа. Жизнь в Черниговском Воронеже не прерывалась, пожалуй, никогда. Но рязанский Воронеж, как и другие «грады» близ р. Воранежа, через которые «переходил» когда-то Ярополк, ко времени составления «Списка» полностью запустели, стали уже не городами, а городищами.
Страшное запустение верхнего Подонья как результат татаро-монгольского нашествия и установления татаро-монгольского ига на Руси подтверждается и другими источниками, хронологически примерно совпадающими со «Списком русских городов». Среди таких источников важное место занимают записки смоленского дьякона Игнатия, сопровождавшего в плавании по Дону в 1389 г, московского митрополита Пимина. Описание путешествия митрополита Пимина из Москвы в Константинополь, составленное Игнатием, сохранилось в ряде русских рукописных сборников, приведено оно и в Никоновской летописи.
Игнатий так описывает свое впечатление о местности во время плавания четырех русских кораблей по Дону: «Бысть же сие путное шествие печално и унылниво, бяше бо пустыня зело всюду, не бе бо видети тамо ничтоже: ни града, ни села; аще бо и быша древле грады красны и нарочиты зело видением места, точью пусто же все и не населено; нигде бо видети человека, точию пустыни велиа, и зверей множество»34. На шестой день плавания по Дону путешественники, как сообщает Игнатий, «приспехом до усть-Вороножа реки».
Запустение Подонья, ярко описанное Игнатием в 1389 г., сохранялось, видимо, в XV в. и в первой половине XVI в. Более того, как следует из летописных известий, это запустение распространялось на большую территорию. В год плавания Пимина существовал еще г. Елец. Нашествие полчищ Тимура в 1395 г., а затем неоднократные татарские вторжения в XV в. привели к временному превращению жизни в городе. В первой половине XVI в. отряды крымских татар свободно проходят через придонские степи, подходят к Оке, осаждают Рязань35. Но на берегах Воронежа в лесных районах действуют рязанские промышленники, выезжающие сюда для добычи пушных зверей, рыбной ловли, сбора меда диких пчел. В 1514 г., ранней весной, русский посол М. Алексеев, возвращавшийся из Турции, встретил на р. Усмани, в пяти верстах от р. Воронежа, двух рязанцев «Давыдка и Сухово», которые приютили вконец обессилевшего посла и его спутников36. Жители рязанских сел, несомненно, не теряли связей с запустевшими воронежскими местами в тяжелые времена татаро-монгольского ига на Руси. В Рязани никогда не забывали про р. Воронеж. Пунктом, из которого вниз по этой реке в XVI в. распространялась деятельность промышленников, было крайнее рязанское село Ворыщ. Село занимало удобное географическое положение, оно находилось в лесу, на р. Раковой Рясе, в непосредственной близости от р. Воронежа37.
В конце XV в. русский народ окончательно сбросил татаро-монгольское иго. Золотая Орда распалась. Образовалось Русское централизованное государство со столицей в Москве. Московский князь Иван III с полным основанием мог назвать уже себя «государем всея Руси». В начале XVI в. окончательно лишилось политической независимости Рязанское княжество. Территория у р. Воронежа, находившаяся прежде в составе Рязанского княжества, официально присоединяется к Москве, входит в состав Русского государства.
В течение XVI в. Россия ведет успешную борьбу с «осколком» Золотой Орды — Крымским ханством. В ходе этой борьбы на южной окраине страны, в Подонье, на когда-то заселенных русскими людьми, но затем запустевших землях строятся новые города, возникают многочисленные русские села. Правительственная колонизация края переплетается с вольной38. Выбрав на р. Воронеже поблизости от ее устья место для строительства деревянной крепости, русские воеводы Семен Сабуров, Иван Судаков и Василий Биркин в 1585 г. закладывают г. Воронеж39. Сразу же после основания города вокруг него складывается Воронежский уезд, начинается регулярная переписка воронежских воевод с Москвой. Название нового города попадает в тысячи документов. Но любопытная деталь — тот разнобой в написании последней гласной буквы в слове «Воронеж», который удивил нас в летописях, сохраняется. В документах XVI-XVII вв. можно найти написания: «Воронеж», «Воронаж», «Воронож», «Вороняж», — встречается и мягкий знак в конце слова. Лишь к концу XVII в. написание «Воронеж» становится явно преобладающим. Географических сомнений в значении этого термина в XVI-XVII вв. уже не возникает: г. Воронеж прочно стоит, окруженный деревянной стеной, на правом берегу одноименной реки, недалеко от впадения ее в Дон.
В XVII в. в русских документах появляютсяэпизодические упоминания и о западном, «черниговском» городке Воронеже, который в 1654 г. после воссоединения Украины с Россией вошел в пределы Русского государства. Городок Воронеж отмечен на русской карте 60-70-х годов XVII в., известной под названием «Чертеж украинским и черкасским городам от Москвы до Крыма»40. В 1664 г. о нем упоминал в своем донесении в Москву русский воевода князь Г. Г. Ромодановский. Донесение Г. Г. Ромодановского сохранилось в Центральном государственном архиве древних актов. В нем идет речь о столкновении русских войск с поляками и крымскими татарами поблизости от Воронежа, который именуется «местечком». Г Г. Ромодановский доносит, что русские войска пошли «к местечку Воронежу», что 15 февраля «пришли к Вороножу» и что бой произошел «за местечком Воронежем»41. Как видим, название местечка пишется в донесении то в форме «Воронеж», то в форме «Воронож».
Только ли два города Воронежа (точнее, «город» и «местечко»), р. Воронеж да Воронежский уезд у этой реки упоминаются в документах XVI—XVII вв.? Нет ли б России того времени еще какого-нибудь «Воронежа» или чего-нибудь «Воронежского»? Оказывается, есть. На севере России, в пределах бывшей Новгородской земли, существует «погост Воронежский». Он располагается на южном берегу Ладожского озера при впадении в озеро р. Воронеги. Погостом в Новгородской земле издавна называлось поселение при церкви, объединявшее группу окрестных деревень; погостом называлась и вся территория, округ, где располагались эти деревни. Селение на р. Воронеге носило имя «погост Воронежский» й в XIX в., под таким названием оно отмечено в списке населенных мест Петербургской губернии в 1864 г.42.
Пятины и погосты Новгородской земли были предметом исследования русского историка прошлого века К. А. Неволина. Среди погостов Обонежской пятины он отмечает Воронежский и сообщает, что в XVI в. «последний назывался также «Вороновским» и «Воронажским»43. В качестве приложения к работе К. А. Неволина приведены выдержки из писцовой книги 1582—1583 гг., где характеризуется и этот погост. В 1646 г. Обонежскую пятину описали московские писцы Ларион Сумин и Яков Елфимов. Составленная ими переписная книга хранится в ЦГАДА, в ней говорится и о местности по р. Воронеге. Для москвичей названия погоста и реки ни о чем не говорили, происхождение этих слов было им совершенно непонятно. Описывая погост, перечисляя деревни, Л. Сумин и Я. Елфимов называют реку то «Воронега», то «Воронога» (например: «деревня, что была пустошь Весь на устье Воронеги реки» или «деревня Смолина Гора на реке на Вороноге»)44. Погост они обычно называют Вороновским в дальнейшем (не без помощи географов) название реки стало постепенно превращаться в «Вороновку»45. Так подписана была река на многих картах. Но народ не забыл старое название — «Воронега». В последнее время река обмелела, и местные жители стали называть ее уменьшительным именем. Каким, как вы думаете? Воронежка! Так названа река и на новой карте Ленинградской области; (1967 г., масштаб 1:600000). Село, расположенное при впадении Воронежки в Ладожское озеро, сейчас носит имя «Вороново»46.
Загоровский В.П. О древнем Воронеже и слове «Воронеж»